Ипатьевские тайны: Князья и Императоры Дмитрии Угличские и Великие князья Красные, Ч.2

©Ярославова-Оболенская Наталья Борисовна, урожденная Ярославова (22.2.1960).Экс Годунина (23.10.1981-14.4. 1991).Экс Чистякова (14.4.1991 -10.06.2014). Я родилась 22 февраля 1960 года, Нефтекамск, Краснокамского района Башкирской АССР.
На дату публикации моя фамилия была Чистякова по бывшему мужу. Я подписала статью фамилией Чистякова и моей девичьей фамилией Ярославова

© Наталья Чистякова-Ярославова
15-19 июля 2011 года, Петергоф

• Часть 1
• Часть 2
• Часть 3
• Часть 4
• Часть 5
• Часть 6
• Часть 7
• Часть 8
• Часть 9
• Часть 10

Для тех, кто состязается за власть, в том числе и в наши дни, Ипатьевский монастырь интересен тем, что в нем, в XIV веке имело место такое «политическое нововведение», как «Княжеское место» Дмитрия Донского - Великого князя Владимирского и Московского. Через два с половиной века «Княжеское место» Донского было заменено на «Царское место» Романовых, своего рода, - «вклад» в монастырь от царя Михаила Федоровича - первого из этой династии. Считается, что Михаил Романов подарил «Царское место» Ипатьевскому монастырю в благодарность за то, что именно в стенах этого монастыря он был призван власть. Однако вот такая смена «трона Дмитрия Донского» на «трон Романовых», мне отчего -то напоминает другие истории … Например, Ленина в центре одного из самых древних символов - пятиконечной звезды.

И у меня есть основание считать, что как раз «Трон Дмитрия Донского» в Ипатьевском монастыре интересует Великого мастера Британской Великой ложи Востока - Принца Майкла Кентского много больше, чем «романовский этап» истории этого монастыря.

Ведь традиция ставить «трон» в монастыре, как символ - истока власти, возникла как раз при Великом князе - Дмитрии Донском, а, следовательно, - это исток власти Донского, к которому позже «приложились» Романовы. И названный прецедент появления трона Великой династии в святой обители, имел место в XIV веке, а отнюдь не в XVII веке, когда Рюриков уже отдалили от власти.

Интерес Майкла Кентского к Ипатьевскому монастырю, я думаю, обусловлен тем, что супруга Дмитрия Донского - Евдокия Суздальская была единственной в истории Руси Московской царицей - потомком первого Короля Руси Даниила Галицкого, а также князя Романа Великого Галицкого и Мстислава Владимировича Великого - Гаральда - потомка Гарольда II Годвинсона последнего англосаксонского короля Англии по его матери Гите Уэссекской. При этом Гарольд II был сыном Годвина (Godwine, Godwin) - наиболее могущественного магната второй трети XI века в Англии, и эрла (ярла) Уэссекса. Евдокия Суздальская по этой линии была также потомком Альбрехта Великого - первого из королей Уэссекса (Wessex) - «западного саксонского королевства», использовавшего в официальных документах титул король Англии.

Такое наследование крови от Английского королевского дома сложилось у Евдокии Дмитриевны Суздальской, а следовательно и у потомков Дмитрия Донского, через княгиню Устинию Даниловну Галицкую, которой она приходилась внучкой, также как и Великому князю Андрею Ярославiву Тверскому,

Т.е. Великая княгиня Московская Евдокия Дмитриевна (Суздальская) объединила в себе кровь первых и последних англосаксонских королей, королей Галицких, Великих Тверских князей и Мономаховичей. Причем, в её лице, это был ещё и след в России - «английских» лебедей с германской Эльбы», поскольку есть предположение А.В. Назаренко о том, Гита Уэссекская - супруга Владимира Мономаха, «поддерживала связи с Пантелеймоновской обителью в Кёльне и участвовала в 1-ом Крестовом походе вместе с Готфридом Бульонским, умерла и погребена в Палестине, скорее всего в 1098г.» (Гита Уэссекская).

Упоминание о целителе Пантелеймоне здесь не случайно, потому что существует «культ крови Св.Пантелеймона», также как и «культ крови священномученника Януария», имеющий также отношение и к этой истории о Дмитриях Уарах, памяти одного из которых посвящена церковь «Дмитрия на крови», на крутом берегу Волги близ Угличского Кремля. При этом «Храм на крови» в Петербурге, на месте гибели Александра II Романова видится уже отголоском угличских событий.

В статье «Кровь святого великомученика и целителя Пантелеимона») об этом культе говорится следующее: «В королевском монастыре Воплощения Господня в Мадриде хранится одна из самых известных и почитаемых святынь христианского мира: кровь святого великомученика и целителя Пантелеимона, которая каждый год 27 июля вновь принимает жидкое состояние… Кровь, которая пребывает в твердом состоянии в течение всего года, становится жидкой, без всякого вмешательства человека, также как кровь священномученика Януария»

Что касается крови святого Януария, то я уже однажды посвящала этой истории отдельную главу: «Почему ежегодно «оживает» кровь Святого Януария…», в статье «Сверхпроводники власти: Вечный ток - Вечно живая кровь - Вечная память из серии - «Нефть Мудрецов и Молния в крови».

Подобный описанному, редкий «культ крови» существует также и в отношении крови святого покровителя славян Дмитрия Солунского или иначе его называют: Димитрий Мироточец и Димитрий Фессалоникийский. Пострадал Дмитрий Солунский во время правления римского императора Диоклетиана. Культ его имени начался с того, что «после казни Дмитрия Солунского, его раб Лупп «благоговейно взял ризу своего господина, орошенную его честною кровью, в которой омочил и перстень. Сею ризою и перстнем он сотворил много чудес».

Древнейшие мартирологи связывают мученическую кончину Димитрия с городом Сирмием, тогдашней столицей римской провинции Нижняя Паннония.. По этой причине существует гипотеза о сербском происхождении культа святого Димитрия. По мнению исследователей, мощи Димитрия могли быть перенесены в Салоники после взятии города Атиллой в 441 году. Однако учитывая тот факт, что Атилла защитил эллинскую цивилизацию от римлян, можно предположить, что Аттила как раз вернул мощи Димитрия Солунского грекам, изъяв их из под контроля Рима.

Считается, что именно в честь Димитрия Сулунского - покровителя славян, как раз, и давали имя Димитрий - всем Великим князьям и московским царям славянского происхождения в Русских землях. Т.е. все самодержцы, цари, императоры и князья Димитрии, которым посвящена настоящая статья, имеют своим покровителем Святого Димитрия Солунского.

Иногда это озвучивается так :

«Особое почтение к памяти святого Димитрия видно из того, что русские князья часто называли своих первенцев именем этого святого. Так было у Ярослава I, Юрия Долгорукого, Иоанна II, Иоанна Грозного, Алексея Михайловича. В древней Руси день великомученика Димитрия считался в числе больших праздников, службу совершал обычно сам патриарх, в присутствии царя». Такую информацию дает Википедия. Однако у Ярослава I Мудрого не было сына Дмитрий, также как у Ярослава II и Ярослава III («Ярослав Мудрый»). Не было сына Дмитрия и у Юрия Владимировича Долгорукова. К тому же Дмитрии Красные не были сыновьями первенцами. Что-то «от лукавого» есть в этой «подаче»

Культ крови Святого Дмитрия Солунского, именем которого называли князей и царей со времен Великого князя Московского Дмитрия Донского «возник уже в раннехристианский период, когда при раскопках в алтаре базилики Святого Димитрия под престолом в крестообразном углублении в мраморном ковчеге был обнаружен стеклянный сосуд с засохшей кровью. Считается что под алтарём изначально была расположена гробница святого Димитрия в которой, по мнению ряда исследователей, в средневизантийский период была земля, смешанная с кровью. Сохранились мощевики XI-XII веков с кровью великомученика в Великой Лавре Афона, с кровавой землёй в Ватопедском монастыре Афона, а также с кровью и миром в энколпионе XII-XIII века в Британском музее («Дмитрий Солунский»).

И коль скоро, Св. Димитрий Солунский был покровителем славян, то понятно благоговение перед ним на Афоне - в одном из последних оплотов православия и «Имяславия», которое почему-то не нравилось Романовым («РУСЬ: в поисках потерянной СЛАВЫ русского народа-церкви!»).

Причем изображается Св.Димитрий Солунский подобно Георгию Победоносцу. Но поражает он своим копьем не змея, а некого человека на коне «под землей». Подобным образом Рерих изображал чудь на своей картине «Чудь под землю ушла». Ту самую чудь с темным цветом кожи, знающую тайную науку земли, которая «уходит под землю», когда приходит береза, т.е. появляется березовый лес.

Я приводила эти данные в статье «Взгляд с башни «Магдала»: геополитическая «Распутинизация» Тюмени и Москвы или «Кто задирает подол нации?», Ч.2»

«У кельтов береза известна как дерево, отгоняющее злых духов. Береза - это дерево начала. Береза распускается первая (первого апреля в Англии, то есть в начале финансового года). …«Beth» или «Beith» - месяц березы. «Babel» означает букву В (Beth), а также то, что береза - ее дерево и «на бересте была сделана первая в Ирландии надпись огамом, то есть семь. Березовые ветки используют по всей Европе, чтобы снять путы или отстегать преступников - раньше лунатиков - для изгнания злых духов («Белая богиня»)».

При этом, близ Ипатьевского монастыря, в Костроме, Галиче, Нерехте неподалеку от этих городов многие века сохраняются березовые вековые рощи, некогда посвященные Яриле, где проводятся летние празднества, называющиеся по старой привычке «яриловками».

Получается, что Димитрий Солунский, от которого «чудь уходит» также, как от березы, имеет некую мистическую связь с этим богом Яра и кельтами, в городе Костроме, получившей свое название - от Костер и Костромушка. Кострому именуют также «Лебедушкой-Захарьевной» - сестрой города Ярославля. И даже костры здесь складывали в форме лебедей…

Как видим, всё это признаки того, что Яр (Уар, Jar) был особо близок к тем, кого называли в честь Дмитрия Солунского, являвшегося, по мнению греков, персональным покровителем славян и воинов. Причем защищал Дмитрий Солунский не только славян крещенных, но и не крещенных. В частности, считается, что именно его покровительство помогло великому русскому князю Олегу Вещему взять Константинополь, который стали после этого называть Царьград

Описанными выше обстоятельствами, я полагаю, как раз и может объясняться интерес к крови Димитрия Солунского в Британии, также как и интерес англичан к самому Ипатьевскому монастырю. Во времена Петра I через протекцию боярина Артамона Матвеева и его жену Гамильтон, а также матери Петра - Натальи Нарышкиной они даже хотели скупить все земли вокруг Вологды и создать там нечто типа английской колонии, особо, при этом, не объясняя свои мотивы. Мне встретилась эта информация во время работы над статьей «От боярина Медведева-Ярославова (Матвеева) до «алхимического» плана Исаака Ньютона для города Петра I»)

Позже монахи той самой Пантелеймоновской обители, с которой, вероятно, поддерживала связь Гита Уэссекская - супруга Владимира Мономаха создали Новый Афон в Абхазии, рядом с озером Рица и Новоафонскими пещерами, где разбили парк с каналами и системой прудов для лебедей. («Войны за «Живую воду»).

И если хоть «капля» этой крови была «в венах» супруги Дмитрия Донского, то не удивительно, с учетом приведенных выше данных, что именно Евдокии Суздальской было явление архангела Михаила с английского холма Гластонбери, после которого она обезмолвила («Женская троица» Герба Рюрика и священная геометрия «Яблок» Белой Богини»).При этом речь к ней не возвращалась до тех пор, пока по её приказу не создали икону с истинным изображением архангела, меч которого по её указанию был направлен вверх, как на Черниговском княжеском гербе, а не вниз («Масонская табакерка Ярославовой - Брянчаниновой, Академия Наук Петра I, Дубровицы и Архангельское», Ч.2).

Столь богатая кровь княгини Евдокии Суздальской объясняет также династический переход: как «золотого пояса», так и ярлыка на власть к князю Дмитрию Донскому от его родовитой супруги. Хотя, ведь мы знаем далеко не всё о родословии самого Донского. В частности, о его матери Александре Ивановне - второй супруге Ивана II Красного.

Александра Ивановна - мать Дмитрия Донского как раз и является одной из главных героинь настоящей статьи, посвященной Великим князьям и царям Дмитриям (Уарам) Красным, унаследовавшим «титул» Красный от Ивана II Красного, а имя Дмитрий - от самого Дмитрия Ивановича Донского, сына Красного Ивана.

Что же касается общего «прямого имени» Уар, которое имел и Дмитрий Юрьевич Красный - князь Угличский, и Дмитрий Иванович Красный - царевич Московский и Угличский, то вопрос пока остается открытым.

Считается, что во времена двоеверья, «прямое имя» давалось в честь личного Святого, якобы, дня рождения. Однако родились Дмитрии Красные в разные дни, а имя личного святого - Уар, у них общее. Получается, что Уар - это единый Святой,относящийся к общему «роду Дмитриев Красных», а отнюдь не к дню их рождения.

Обращу в этой связи внимание также и на следующий факт : «Царственная старица инокиня Марфа (царица Мария Нагая, вероятно, из Оболенских-Нагих ) жертвует икону св. мученика Уара в память своего сына мученика, царевича Димитрия Угличского…», в 1598 году, в обитель преподобного Нектария Бежецкого. (И.Постников. Преподобный Нектарий Бежецкий»).

Тем самым, она ещё раз подчеркивает ту связь, которая уже много веков существует и сохраняется в Московском Кремле, в частности, в названии кремлевской Церкви Рождества Иоанна Предтечи и святого Уара.

Позже, это «мистическое родство» было воспроизведено в названии придела св. Уара Архангельского собора Кремля («Принцесса Яра монархии «Aurora Borealis» и Милосердная Виленская Богоматерь «Ворот Зари» - Аушрос»).

Таким образом, вне всякого сомнения, Святой Уар - это покровитель Кремлевских династий, равный Иоанну Предтече и Архангелу Михаилу.

Важным, в контексте «прямых имен», является и следующее обстоятельство. В двоеверии были «замечены» только княжны Ярославны из Рюриков … Была ли «княжной Ярославной» - Александра Ивановна, мать Дмитрия Донского - вот в этом и есть вопрос.

Приведенные выше данные о родословии московской царицы Евдокии Дмитриевны (Суздальской) объясняют, как уже сказано, интерес, который мог возникнуть у Принца Майкла Кентского именно к Великому московскому князю Дмитрию Донскому, создавшему свое «Княжеское место» в Ипатьевском монастыре.

Однако если интерес к самому князю Донскому не вызывает вопросов, то вот приоритет интереса к Ипатьевскому монастырю навевает задумчивость, поскольку памятных мест Донского много и в Москве.

Мне, в частности, плохо верится в то, что Майкл Кентский относится к категории тех простоватых современников, которые руководствуются принципом «работать со стулом»,т.е. работать исключительно с теми, кто в текущий момент «Сидит на стуле» (должности). В интерпретации средних веков, такие люди признавали бы «царем» даже того, кто в момент принятия решения, «сидит на царском месте», будь то шут или «крошка Цахес».

Благо, до Смуты у людей с головой было получше,чем у носителей идеологии «присягания стульям» и «присягания тронам». В годы же моровых язв и помрачения умов бывало и так, что бояре могли признать за царя того, кто успел первым сесть на «Княжье место Донского» в Ипатьевском монастыре Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых.

Мне не встретились хорошие источники, где появление «Княжьего места» Донского в Ипатьевском монастыре имело бы надлежащее объяснение.

Поверхностный взгляд историков находит толкование этому «Княжьему месту» в том, что Дмитрий Донской прятался от Орды в костромских лесах и стенах Ипатьевского монастыря. «Княжье место» он сделал как «временный кабинет» на период вынужденного пребывания «в бегах» или даже - « в изгнании».

Однако, если принять во внимание, что сам монастырь был тоже основан выходцем из Золотой Орды - Мурзой Четом, то получается, что Дмитрий Донской прятался от ханов Золотой Орды в монастыре членов родового клана Золотой Орды…

Надо сказать, что Великий князь Дмитрий Донской не был замечен в алогичности решений. И, следовательно, выбрать Ипатьевский монастырь, как место, где он может найти надежную защиту, Великий князь Московский мог только в том случае, если его родство с Мурзой Четом было сопоставимо с родством между Мурзой Четом и ханами Золотой Орды.

Т.е. для потомков Мурзы Чета князь Дмитрий Донской был столь же родным, сколь родными были и ордынские ханы.

В таком случае, потомки крещенного Мурзы Чета - Захарии могли выступить переговорщиками между двумя враждующими сторонами. Многочисленные факты истории говорят о том, что Зерно, Сабуровы, Годуновы и Вельяминовы не один век, как раз, и выполняли такую функцию.

Родство между Дмитрием Донским и потомками Мурзы Чета, судя по указаниям истории, надо искать на линии двух «Красных Иванов»: Ивана II Ивановича Красного и Ивана Дмитриевича Красного (Зерно), поскольку и Мономаховичи, и потомки Мурзы Чета именно здесь отмечены общим «вторым именем» - Красный

С учетом этих «подсказок имен» матерью Дмитрия Донского, по всем признакам, была Александра Ивановна - дочь Ивана Дмитриевича Красного (Зерно), а отнюдь не дочь последнего тысяцкого Москвы Василия Вельяминова (с 1357 года), предположение о материнстве которой обсуждается в ряде источников. Хотя и эта версия о Вельяминовых является, по сути, интерпретацией версии о том, что по материнской линии князь Дмитрий Донской был потомком Мурзы Чета. Супруга же тысяцкого Василия Вельяминова стала восприемницей одного из сыновей Дмитрия Донского, что указывает на родство с княгиней Александрой Ивановной (Зерно) - матерью Донского.

Своего сына Дмитрия Донского, будущего Московского Великого князя, Александра Ивановна назвала в честь деда - Дмитрия Александровича Зерно - внука Мурзы Чета.

Причем имя Дмитрий, похоже, именно в эти годы, в первый раз появилось в ветке Мономаховичей - в лице Дмитрия Ивановича Донского.

Ведь даже князь Дмитрий Константинович - отец супруги Дмитрия Донского появился в этой московской истории позже. Также позже, в истории семьи Великого Московского князя, появился и преподобный Дмитрий Прилуцкий - восприемник детей Дмитрия Донского, известный как основатель Спасо-Прилуцкого монастыря. Что касается Тверского княжеского дома, то первым Дмитрием там был князь Дмитрий Грозные очи, убивший брата Ивана Калиты - Юрия Даниловича Московского, виновного в смерти его отца царя Росов Михаила Ярославiва Тверского («Царь Росов» Михаил Ярославiв и его Тверское Православное Братство»).

Таким образом, имя «Красный» было передано через княгиню Александру Ивановну, т.е. по материнской (женской) линии, также, как это было с именами «Мудрый» и «Мономах»

Титул «Мудрый» перешел, в частности, через Анну Византийскую от византийского императора Льва VI Мудрого - к сыну Анны Византийской - Ярославу Владимировичу Мудрому («Сказания о роли браков в династической геополитике и солнечный брак на острове Родос Яр-тура Кагана и Архонта Олега»). Кстати, именно во времена Льва VI Мудрого великий русский князь Олег и взял Константинополь при небесном покровительстве Димитрия Солунского, переименовав его в Це Ярин Город (Царьград), как считает В.Чудинов.

А титул «Мономах» перешел к Владимиру Мономаху от названия рода его матери Марии (Анны) - дочери византийского императора Константина IX Мономаха.

Т.е. можно сказать и так, что это не титул и не «второе имя», а название Рода. Хотя воспроизводится это название Рода далеко не у каждого из его представителей по мужской линии. Точнее, полагаю, надо сказать так. Красный - это метка слияния двух известных родов.

Предположительно, это некий «воскрешающийся при слиянии» Род «Красный», покровителем которого является Святой Уар.

Понятен, в таком случае, и переход имени-титула «Красный» от Ивана Дмитриевича Красного Зерно через его дочь, московскую царицу Александру Ивановну (Зерно) к внуку Дмитрия Донского - Дмитрию Юрьевичу Красному, князю Угличскому, в свою очередь, - сыну княгини Анастасии Юрьевны Смоленской. Т.е. по матери, Смоленская кровь потомков того же самого Мстислава Великого- Гаральда добавилась к крови потомков Донского, как минимум, во второй раз.

Однако не совсем ясно появление имени Красный у самого Ивана II Ивановича Красного, князя Звенигородского, Московского и Владимирского.

Ранее мне не встречались примеры появления «второго имени» у мужа, которое перешло бы ему от жены. В частности, как показано выше, в потомках воспроизводились имена Рода жены, отмеченные в более ранних коленах. Хотя примеров не так уж много для однозначных обобщений.

Да и по матери Ивана II Ивановича Красного опять же есть вопросы. От какой царицы-матери могло быть передано это его «второе имя» Красный ? Касательно жен Ивана Калиты - отца Ивана Красного, опять же, много неясностей. Называются две супруги Калиты : Елена и Ульяна, но не называются их Роды. Таким образом, нельзя исключать и того, что родство с Мурзой Четом, где впервые отмечено это имя «Красный» возникло ещё раньше.

Либо, второй вариант: сам Мурза Чет породнился с родом «Красных» и для потомков Мурзы Чета это имя «Красный также является обретенным.

При этом, первым, в роду Мурзы Чета, «Иваном Красным» был Иван Дмитриевич Красный (Зерно). Он сын костромского боярина Дмитрия Александровича Зерно (Зернова) - внука Мурзы Чета.

Самой же интересной фигурой является Мурза Чет, потому что автор книги «Бремя власти» Дмитрий Балашов именует его Великим Захарией.

Речь, в частности, идет о сюжете :

«- Всех бояр, что служили по роду великому деду, Александру Невскому, собирает к себе Иван … сидели Андрей Кобыла и костромской боярин Дмитрий Зернов, внук великого Захарии, сын убитого некогда в костромском бунте Александра Зерна, приглашенный особо, ибо с ним, с этим немногословным и паки осмотрительным боярином, сидела тут, за столом, едва ли не вся Кострома, готовая откачнуть туда, куда склонит Зернов, крупнейший и сильнейший из костромских природных вотчинников…

…

- Тяжкое слово молвил ты днесь! - задумчиво подает голос Зернов.

- Мнишь ли, что в малой Москве узрим мы грядущее величие Руси Владимирской? - спрашивает осторожно Дмитрий Зернов».

Главным героем цитируемой книги Д.Балашова является Иван Калита - отец Ивана II Ивановича Красного, собиравший земли при помощи своего большого кошелька либо через браки.

Вопрос присоединения Костромских земель к Владимирскому и Московскому княжеству зависел от позиции Дмитрия Зерно, поскольку «вся Кострома, сидевшая за столом» ориентировалась на его мнение, как это видно из приведенной выше цитаты.

Вот в этих переговорах о судьбе Костромского княжества, первым князем которого в 1247 году был Василий Ярославiв, как раз и могла возникнуть идея брака между сыном Ивана Калиты и внучкой Дмитрия Зерно - Александрой, дочерью Ивана Дмитриевича Красного Зерно, занимавшего лидирующие позиции в те годы в Костроме.

Т.е. мотив - заключить этот брак был.

Но вот были ли равнозначны по происхождению роды ? Ведь в этом браке родился будущий Великий князь Московский - Дмитрий Донской!

Здесь я вернусь к упомянутой выше теме Великого Захария.

Великим Захарией вообще-то называют отца Иоанна Крестителя, священника из рода Аарона, женой которого была праведная Елизавета из рода царя Давида-мать Иоанна Предтечи.

Однако в данном случае, известный писатель Дмитрий Балашов уподобил Великому Захарии- основателя Ипатьевского монастыря - крещенного Мурзу Чета.

Тем самым, сын Чета - Александр Зерно был поставлен чуть ли не в один ряд с Иоанном Крестителем. А внуки Чета - в один ряд с потомками Иоанна Предтечи, каковых до ныне не известно.

Размышляя над этим вопросом, обращу внимание на то, что Дмитрий Балашов, назвавший Мурзу Чета - Великим Захарией, очень авторитетная фигура. Он кандидат филологических наук, писатель, фольклорист и историк, посвятивший всю свою жизнь истории Русского Севера. При рождении носил имя Эдвард Михайлович Гипси. В 1967-71 гг. учился в аспирантуре Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. Предпринял несколько экспедиций на Север и издал несколько научных сборников: «Народные баллады». «Русские свадебные песни», «Сказки Терского берега Белого моря».Главным же трудом Балашова-художника стал цикл романов «Государи Московские», включающий в себя книги: «Младший сын», «Великий стол», «Бремя власти», «Симеон Гордый», «Ветер времени», «Отречение», «Похвала Сергию», «Святая Русь», «Воля и власть», «Юрий». «Цикл представляет собой уникальную историческую хронику-эпопею, охватывающую период русской истории с 1263 года (кончина князя Александра Невского) до 1425 года». Именно в «Государях Московских», как считают исследователи, « впервые в художественной литературе мир русского средневековья воссоздан с непревзойдённой степенью полноты, исторической достоверности и философской насыщенности»

Таким образом, послужной список Дмитрия Балашова обязывает прислушиваться к его мнению и вникать в его логику.

Отчего же он мог уподобить Мурзу Чета отцу Иоанна Предтечи ?

Если бы дело было только в имени Захария, принятом при крещении, то Дмитрий Балашов не добавил бы Великий. А в книге «Бремя власти» однозначно говориться именно «Великий Захарий».

Согласно моей первой версии, Великим Захарием его назвали потому, что Мурзе Чету явилась небесная Богородица, после чего он и построил Ипатьевский монастырь.

Эта версия красивая, но остается вопрос об аналогии с Иоанном Крестителем…

Что же касается второй версии, то начну её «презентацию» с того, что среди потомков княгини Устинии Галицкой, а следовательно и Евдокии Дмитриевны Суздальской был Болеслав III Кривоустый,чудо рождения которого уподобляют чуду рождения Иаонна Предтечи у престарелых бездетных и бесплодных родителей.

История о том, как родители Польского короля Болеслава III ждали рождения своего сына отписывается так:

«Будущие родители мальчика до сих пор были лишены потомства и, соблюдая посты и молитвы, раздавая щедрую милостыню беднякам, они просили всемогущего Бога, Который бесплодных матерей радует потомством, Который дал Захарии Крестителя, а Саре открыл чресла, дабы через семя Авраама благословить все народы, чтобы Он даровал им наследником такого сына, который боялся бы Бога, возвышал святую церковь, соблюдал бы справедливость и управлял королевством Польским во славу Бога и на благо народа».

Как видим, здесь упоминается некий Бог, дающий потомство даже бесплодным матерям, Которого называют ещё Бог плодоносных ветвей и Бог плодородия, Который способен улучшить даже семя Авраама.

Похоже, что с этим Богом был «знаком» и Мурза Чет. Ведь от него пошло три роскошные плодоносные ветви: Сабуровых, Годуновых и Вельяминовых.

Причем с точки зрения символизма, у Чета очень необычно были названы сын и внуки. Сын Александр имел «второе имя» - «Зерно»

Однако с плодоносящей силой Зерна-семени был связан Ярило-Яровит бог пробуждающейся природы и вешнего света, изображениям которого соответствовали растительные орнаменты или иначе растительные росписи.

Такие росписи были не только на «Царском месте» Михаила Романова в Ипатьевском монастыре, сделанном по образу трона Рюрика Ивана Грозного, а также - в изразцах Ипатьевского монастыря, но и в Андрониковом монастыре - Андронника - ученика Сергия Радонежского, расположенном на высоком берегу Яузы, левее Таганской площади (Красного холма).

Интересные сведения об этих фресках приводит автор «Новой хронологии» Фоменко А.Т.:

«Романовы наконец-то окончательно укрепились у власти в ВОСЕМНАДЦАТОМ ВЕКЕ, они зачем-то отдали приказ НАЧИСТО УНИЧТОЖИТЬ ФРЕСКИ древнего Андроникова монастыря. Спрашивается, зачем это было сделано? Размах работ по «романовской зачистке» древней русской истории хорошо виден при посещении Спасского собора даже сегодня. Огромная площадь его стен теперь АБСОЛЮТНО ПУСТА. По приказу Романовых штукатурка была сбита ПОЛНОСТЬЮ. Вплоть до камня, вплоть до кирпича. После чего стены были дополнительно зачищены… Во всей этой акции проступает какая-то жестокость к прошлому… Сегодня уцелело лишь два фрагмента старой росписи в оконных нишах. Интересно, что это - ОРНАМЕНТ. Никаких ликов святых, никаких ангелов, никаких привычных нам сегодня образов. Сохранившиеся фрагменты орнамента весьма необычны. На самом деле орнамент даже не «растительный», как говорит путеводитель … Это - круги-колеса, разные геометрические фигуры. На левом окне виден круг, окруженный четырьмя османскими ПОЛУМЕСЯЦАМИ, в совокупности образующими крест. Как мы видим, в ДО-РОМАНОВСКУЮ ЭПОХУ символика церковных росписей была СУЩЕСТВЕННО ИНОЙ…» («Великое = «Монгольское» завоевание. Возникновение огромной Русско-Ордынской империи»).

Я бы не называла полумесяцы Османскими, поскольку они имеют отношение к Богу Уру. К тому же, много зависит от положения полумесяца. Да и самые древние памятники поклонения Лебедю и Северу (Полярной звезде) тоже находятся на территории современной Турции. Однако поклонение созвездию Лебедя - это планетарная прарелигия, а не турецкая. То же самое можно сказать и про полумесяцы.

Обращу внимание, что уже в конце XVIII века Великий Магистр Павел I вернул эти полумесяцы на герб города Костромы:

«В 1797 году, в Костроме побывал Великий Магистр Павел I, который пожаловал городу новый герб с чрезвычайно сложной символикой, где были и золотой крест, и серебряный полумесяц» («Золотое кольцо России. Город Кострома»).

Изображение этого герба, сохранившееся на одном из декоративных памятных блюд, указывает на то, что на нем был изображен ещё и Мальтийский крест !

Не этот ли Мальтийский крест интересует Великого мастера Британской Великой ложи Востока - Принца Майкла Кентского !

Ведь Мальтийский Крест (Орден св. Иоанна Иерусалимского) создан в честь пророка Иоанна Предтечи.

Таким образом, в связи с гербом Костромы от Павла I вновь возникает тема Иоанна Предтечи и его отца Захария.

Причем этим Великим Захарией именуют Мурзу Чета … среди потомков которого были князья Ярославовы-Оболенские и князья Ярославовы

С одной стороны, это дает ответ на вопрос о том :

«Почему Ярославовых при Павле I защищал Мальтийский крест (Орден св. Иоанна Иерусалимского)?

И почему история рода Ярославовых так сильно переплетается с символикой Иоанна Предтечи, на что я обратила внимание ещё в одной из первых статей: «Куда ушла София: Яр, «Ярлов ренессанс» и Дом Ярослава Мудрого».

Однако вопрос о Захарии-Чете, появившемся близ Костромы в годы, близкие к годам казни Жака де Моле, для меня остается ясным не до конца…

Одно могу сказать точно.

Кровь Великого Захария - Чета,с её символизмом ЗЕРНА, не ухудшила кровь Мономаховичей.

В любом случае, символизм «Зерна» связан с Богом плодородия и Богом плодоносящих ветвей, который дал сына Иоанна Крестителя - Захарию и Елизавете.

И можно сказать даже так, что в своем сыне Александре его отец Захария (Чет) посеял «Зерно», проросшее позже и в Московском князе Дмитрии Донском.

Тема «Зерна» была любимой у моего отца Бориса Романовича Ярославова (27.10.32г.р.-16.09.97г.), наряду с темой бесконечности Вселенной. Поэтому я приучена обращать на неё внимание. Он любил говорить о том, что «программа», заложенная в «Зерне» несравненно совершеннее всех компьютерных программ, и многократно возвращался к этой мысли.

У него даже было написанное в 1986 году стихотворение о Зерне - «Позолоченный свет что-то ищет в ночи…», посвященное этой теме:

Оно короткое, я процитирую полностью:

«Позолоченный свет что-то ищет в ночи,
Среди листьев осеннего сада,
Про себя говорю: зря сжигаешь лучи,
- Наша юность вдали, за оградой.

А луна все задумчиво смотрит в окно,
С губ слова, то гляди и сорвутся,
Где-то ЗЕРНА любви растеряли давно,
Поищи: они, может, найдутся.

Проращу эти ЗЕРНА на солнце, тогда,
Приласкаю побеги руками.
Голова в серебре, не такие года,
Чтоб себя не заметили сами».

Вот такие поэтические строки о «ЗЕРНЕ» Бориса Ярославова, синхронные мыслям предка князей Ярославовых-Оболенских.

Так вот, из этого «Зерна» Александра - сына Мурзы Чета - Великого Захарии было три побега.

Годуновы от «Годун», Сабуровы - от «Сабур», и Вельямины, так получается, что сокращенно - от «Велья» (Вилий, Велий).

Но «Годун» по - украински равнозначно Ярослав.

«Велья» - напоминает реку Велья ( Вилия, Нярис) в Вильно, что в переводе означает Великая. И это, в свою очередь, роднит Вилию с рекой Великой в Пскове, на которой родилась равноапостольная княгиня Ольга - прародительница всех Рюриков. («Поздравляю весь «царствующий дом» Ярославовых! Письма В.В.Мартинсона о роде Ярославовых и Виленское Братство»).

Что касается «Сабур», то я уже свою версию приводила «Саб-Ур» или «Саба-Ур», т.е. Звезда Ура или даже «Пылающая звезда».

Как видим, все три ветки сыновей Александра Зерно указывают на Яра, Ярилу, Живые воды, Вить, Жизнь и Свет, дающий жизнь.

И складывается такое впечатление, что в их именах зашифровано нечто важное и глубокое…

Ведь все три названия, по сути, - поклонение и молитва Богу плодоносящих ветвей.

Продолжение следует…

Все материалы раздела «Я урожденная Ярославова Наталья Борисовна 22.2.60 »