Абсолютный центр
Власть хочет монополии на интеллектуальное управление российскими территориями. Будь то разработка стратегий развития регионов или выстраивание карьер местных политических и бизнес-элит
©Ярославова-Оболенская Наталья Борисовна, урожденная Ярославова (22.2.1960). Экс Годунина (23.10.1981-14.4. 1991). Экс Чистякова (14.4.1991 -10.06.2014). Кандидат технических наукс 1988. Я родилась 22 февраля 1960 года в Нефтекамске, Краснокамского района Башкирской АССР
На дату публикации в 2005 году я была Чистякова Наталья Борисовна по фамилии бывшего второго мужа в расторгнутом браке
Опубликовано в Уральском деловом журнале «Директор» в 2005 году
Упоминание о внешней разведке России, в контексте стремительных карьер тех, кто находится сегодня в сфере принятия управленческих решений, все чаще заменяет упоминание о «силовиках», принадлежность к клану которых ещё недавно считалась главной разгадкой кадровой везучести.
Быть может, это связано с тем, что внешняя разведка пока ещё остается одним из редких брендов в России и редких «мозговых центров», интеллектуальный результат которой на настоящий момент не подвергается критике, а потому позиционирование на фоне этого международного института позволяет нарастить квалификационный имидж тем, кто уже давно ввел в свою жизненную практику неоправданное оперирование различного рода статусами и регалиями. Клонирование «оборотней-ученых», «оборотней-экспертов», «оборотней-стратегов», «оборотней прогнозистов» уподобилось неконтролируемому производству нелегального китайского ширпотреба, в котором не столь уж сведущие в их качестве государственные заказчики и кадровые службы давно не могут, да и не хотят отличать оригинал от подделки.
Распознать «интеллектуальный оригинал» можно только в личной беседе. Однако и здесь нам стараются сделать посыл из заученных опорных сигналов, созданных с учетом внешних установок о том, на что позитивно будет реагировать собеседник. И когда в N- раз слышишь сокровенное: «Я в детстве Квант читал» или «по вечерам изучаю Гумилева», но Гумилев и Квант, при этом, не отразились ни в душе, ни лице, ни на эрудиции, то глубже задумываешься о том, что тема «интеллектуальной безопасности России», о которой в июне этого года рассуждали участники Круглого стола «Философия и власть», начинает опережать в своем приоритете тему продовольственной, энергетической и прочих безопасностей. (круглый стол прошел 03.06.05г. в Москве, в «Александр-хаус» под эгидой отдела политики «Русского журнала»)
И потому есть безусловный смысл задуматься о том, что стоит за «интеллектуальным опустошением» регионов и имеет ли Россия дело с исторической традицией общей деградации стран, богатых ресурсами, либо в нашем случае нарождаются новые тенденции, ведущие к аналогичному результату формирования «умов и территорий, свободных от активной мыследеятельности».
Интеллектуальные услуги — это властный бизнес
Уничтожение в регионах альтернативных властям «думающих» центров началось в 1996-97 гг. Именно в это время мне довелось наблюдать, как изменилось отношение «верхов» к «Центру стратегии регионального развития Тюменской области», проект которого при его создании прошел успешную защиту у тогдашнего губернатора области Леонида Рокецкого. Опала, в которой оказался Центр, совпала по времени с серией публикаций «Тюменская область в контексте глобальных нефтегазовых стратегий XXI века», а также изданием материала «О содержании концепции и программы развития Тюменской области», что уже тогда было воспринято как вызов центральной власти, экономические и иные министерства которой не выдавали аналогичного «продукта». Уничтожали Центр показательно: сначала из названия убрали слово «стратегия», мотивируя тем, что монополия на стратегию должна быть только у власти. Затем нейтрализовали команду. Ничто больше не тревожило тихую тюменскую политическую заводь... Кстати, потеря губернатором альтернативных каналов информации позже предопределила его проигрыш на выборах. Подобные процессы прошли и в других субъектах федерации, где группы стратегических исследований, создаваемые когда-то властью в разном формате, этой же властью были и «похоронены».
К этому же времени естественным образом захирели, обсуживающие когда-то плановую экономику «научные ВУЗовские школы», а бывшие научные кадры, ориентируясь на спрос власти и бизнеса стали, либо мельчать и превращаться в технологов, либо узко специализироваться в направлении какого-то конкретного предпринимательства. Как результат, в территориях практически исчезли специалисты, способные окинуть стратегическим взглядом регион, страну и планету, а также отследить взаимозависимость тенденций их развития.
Процесс искусственной и естественной ликвидации «мозговых центров» в субъектах Федерации, несколько опередил по времени централизацию полномочий и власти, сменившую эпоху «региональной самостийности». И сегодня есть серьезные основания считать, что централизация власти стала закономерным итогом интеллектуального опустошения регионов, приведшего к уменьшению «масштаба личности» региональных чиновников, частому снижению качества управления территориями и возникшему вследствие этого хаосу и разбалансированности.
Ярко проявившимся со временем итогом произошедшей централизации управления стало неизменное позиционирование любых организаций, в том числе политических, гражданских, общественных, академических и прочих, относительно власти, которая выступает теперь точкой отсчета (абсолютным нулем) в некоей политической системе координат. Политики-ньюсмейкеры не перестают позиционировать себя как «оппозиция власти», либо как «не оппозиция власти», как оппозиция президенту, либо как «не оппозиция» президенту. Бизнесмены стараются застолбить свое место во властной иерархии, заявив личные соображения относительно ключевых кремлевских идей и новаций — очередного курса реформ или удвоения ВВП
Интересно, что в своих попытках монополизации власть предоставляет монопольное же право работы на «интеллектуальном поле» страны неким «мозговым центрам», подобным Центру стратегических разработок «Северо-Запад», Центру стратегических исследований Приволжского федерального округа и ряду связанных с этим центром ученых, в т.ч. Петру Щедровицкому, Вячеславу Глазычеву, успешно внедряющим в массы, а также во вполне конкретные «чиновные головы», свои «поставленные на поток» идеи пространственного развития. При этом в последнее время появились признаки устранения и конкурирующих федеральных мозговых центров, в том числе и РАН, путем соответствующих предложений от «доброжелателей РАН» о кардинальной реорганизации его бюджетного финансирования.
Таким образом, можно считать, что бюрократические кланы сверхцентрализованной власти стараются сейчас укрепить основы этой централизации путем внешнего интеллектуального контроля над территориями, не способными теперь уже и сопротивляться вследствие ими же взлелеянной «стратегической слабосильности».
В итоге произошедшей «централизации мысли» идеи отца и сына Щедровицких уже сформировались и продвигаются как «новое измерение», в котором в ближайшее время должно будет самоопределяться политическое сообщество России. Ведь даже участники Круглого стола «Философия и власть», не преминули неоднократно отпозиционироваться касательно новаций этих апологетов российской философской мысли, посетовав на то, что сами они почему-то пока не интересны обществу и власти, и не смогли в отличие от П.Щедровицкого воссоединить философию и бизнес.
Территории особого регулирования
«Король коммерческой философской мысли» Петр Щедровицкий выступает с идеей новой регионализации России. По его мнению, «собирать страну как конкурентоспособную на глобальном рынке экономическую систему нужно из специальным образом организованных базовых регионов, которые будут демонстрировать новый тип роста для других территорий». С его точки зрения, необходима политика «поляризованного развития», в которой есть место для нескольких регионов-локомотивов и «подцепленных» к ним территорий-аутсайдеров. При этом регионы -локомотивы должны быть способны самостоятельно вырабатывать и реализовывать собственные стратегии развития, с одновременной селективной бюджетной (грантовой ) поддержкой региональных инициатив со стороны федерального правительства. Предполагается, что в итоге этого ряд крупных городов разовьется в мегаполисы, а многие не перспективные малые города и деревни неизбежно умрут, что надо, видимо, отнести к неизбежным издержкам нового пространственного реформирования.
Обращает на себя внимание то, что данные идеи, очевидно, не совпадают с идеями, к примеру, Александра Солженицина, высказанными им в письме «Письмо вождям Советского Союза», направленном ещё в 1973 году в КГБ СССР, где он, основываясь на своем глубоком знании истории, обращает внимание на необходимость сохранения малых поселений России, в целях сохранения России как государства.
Другие уже современные эксперты, обсуждая проблемы стратегического развития российских регионов, опасаются, что вариант с регионами-локомотивами приведет к включению механизмов перераспределения ресурсов, а значит, укреплению коррупции, при этом, не избавив слабые регионы от иждивенчества. Так, например, Леонид Смирнягин, доцент МГУ, сопредседатель программы «Российская внутренняя политика и политические институты», отмечает: «Государство, конечно, должно корректировать пространственное развитие страны. Но корректировать, а не решать за кого-то. Вот Щедровицкий сказал — давайте, будут 12 локомотивов, и они вытянут остальных. Но у Щедровицкого на это нет денег и у государства нет. Оставьте вы страну в покое, дайте ей, обществу самоорганизоваться! Вот если государство решит не просто колонизировать Сибирь, а развивать страну по ту сторону Урала, то это тянет на национальную идею».
Как видим, вследствие централизации и сопутствующей ей сверхответственности центральной власти, возникла дискуссия о том, как в дальнейшем развивать Россию: через мега-города или малые города и насколько авторитарно можно вторгаться в её пространственное развитие.
Продвигая свои идеи регионов-локомотивов, Петр Щедровицкий опирается на такие известные бренды как «Вернадский» и «план «ГОЭРЛО». Глубоко уважая его высокие порывы по актуализации темы «новой российской географии», замечу однако,, что в связанных с вышеназванными брендами научных разработках было больше объективной основы, чем в «современной теории пространственного развития», где стратегиям стала отводиться некоторая новая роль, скорее не научных, а политических документов и роль своего рода «стратегического лоббизма» родовых бизнесов.
Стратегии, как видно из процитированных выше идей Щедровицкого, должны стать также и пропусками в перечень регионов-локомотивов, ибо без таковых «дорога туда закрыта». Т.е. теперь это к тому же бюджетное обоснование под щедрое федеральное финансирование.
Территории особого регулирования
Изменение отношения власти к стратегиям как таковым произошло в конце 90-х, когда премьер-министром был Сергей Кириенко. Сначала у стратегий появился политологический и пиартехнологический аспект, и они стали выполнять функцию документов, отражающих желания отдельных элит (в т. ч. отраслевых и региональных), согласованных с интересами элит более высоких уровней. С годами стратегии переросли в пиарприкрытие перераспределения власти, в т. ч., путем изменения административно-территориального устройства России и создания новых властных конструкций, действующих «поверх» границ субъектов РФ. Для реализации этих замыслов также нужна была точка опоры, и она в прошлом году появилась «в лице» федерального министерства регионального развития.
Кстати, актуальность создания такого министерства за несколько месяцев до этого обосновывалась в публикации Петра Щедровицкого «Инновационная модель регионального планирования». Сам Щедровицкий избрал себе роль руководителя рабочей группы при минрегионразвития — по территориям особого регулирования.
Не сомневаюсь, что потенциальной «территорией особого регулирования» может оказаться богатая Тюменская область с северными автономиями — Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким округами. По крайней мере, то, что происходит в городе Тюмени в последнее время, навевает аналогию с Красноярском и со стратегией развития Красноярского края, авторством которой гордится Ефим Островский — известный соратник Петра Щедровицкого по гуманитарным технологиям и общественный советник по идеологии и стратегии полпреда в Приволжском федеральном округе Сергея Кириенко.
Учитывая, что объединение Красноярского края с входящими в его состав округами уже произошло, не трудно предположить, что ажиотаж вокруг Тюмени и критика г-ном Щедровицким стратегий ХМАО и ЯНАО в данном случае — подготовка к объединению Тюменской области.
Объединение территорий — это, безусловно, элемент внешнего управления. И получается, что такое внешнее управление де-факто также может быть реализовано через разработку региональных стратегий. При этом я не исключаю, что чиновники региональных администраций считают себя соучастниками этой коллективной мыследеятельности. Однако, здесь, скорее всего, имеет место лишь видимое совпадение интересов и элементы уже однажды проигранных сценариев (в т.ч. необходимости смены власти). Если говорить о тюменской «матрешке», то подобное в ее истории уже было.
Авторитарные стратегии
Новые заманчивые «функции» региональных стратегий создали спрос на этот «стратегический товар». Этот спрос тем более возрос после того, когда установку на региональные стратегии сделал сам президент, проверяя таким образом «интеллектуальную зрелость регионов». Однако рост спроса совпал с периодом дефицита на стратегов, исчезнувших некогда вместе с «центрами региональной мысли», в порядке реализации главной идеи о том, что «фабрика мысли» в России должна быть только одна.
Сегодня «Команде поддержки» остается только поднять яркий флаг и взмахнуть им над страной: «Ау, ребята, кому надо рассказать, как делать стратегии?», Именно такая реклама исходит сейчас от технологов, обслуживающих захватившую командные высоты «фабрику мысли». Апофеоз пиара таков: у России — перспективы плачевные, но у тех, на кого работают стратеги, есть шанс. Российскому государству, со всеми его вертикалями и горизонталями, с безрассудной социальной политикой и странной экономикой, нужны скрепы и интеллектуальный потенциал. «Вы хотите песен? Их есть у меня».
И видимо для имитации того, что «стратегическая мысль» имеет не центральное, а региональное происхождение наспех формируются «стратегические ООО», «стратеги — оборотни», «стратеги -эксперты» и другие «читатели Кванта», имеющие отношение не меньше, чем к внешней разведке, убеждающие не столько народную общественность, сколько правительство в том, что научные центры здесь растут «как грибы» и надо бы эти «грибы» поскорее оконтурить в свободные экономические зоны. Ведь эти желанные «зоны свободной экономики» теперь не дают без яркой научной мысли.
Подобная самоуверенность характерна, кстати, для бизнес-монополий, авторитарные стратегии, которых нередко строятся по принципу: «Пусть мир прогнется под нас». Авторитарные стратегии формируют будущее под себя вместо того, чтобы давать ощущение будущего. Между тем, не стоит забывать, что экономика России является открытой, и, как следствие, стратегии, построенные на авторитаризме, не работают во внешних отношениях. А потому и бизнесы, построенные через такие стратегии, умрут, если не впишутся в общие объективные экономические тренды, в том числе и мировые.
Посмотрите, какой бизнес в регионах имеет глобальное влияние? Практически везде региональный бизнес вытеснен столичным или транснациональным. Создаются новые модели «финансовых пылесосов»: к примеру, на территории Тюменской области реализация реформы ЖКХ, также, впрочем, как и энергетической, свелась главным образом к перераспределению и консолидации финансовых потоков. Таким образом, выкачиваются многолетние «семейные» накопления жителей провинции. И это не имеет ничего общего с пространственным развитием страны.
Вытеснение регионального бизнеса общефедеральным, а, по сути, столичным, с одновременной потерей рабочих мест в городах, ведет, в свою очередь, к росту зависимости населения от региональных бюджетов. Бюджеты в данном случае начинают выполнять роль «трансформаторов понижающего напряжения». Если посмотреть на межбюджетные отношения, не сложно заметить, как общий баланс финансовой обеспеченности меняется в пользу центра против субъектов федерации, причем не важно, является регион лидером роста или депрессивной территорией.
Возможно, не случайно эта тенденция коррелируется с распространением идеологии «точек роста» Петра Щедровицкого — в противовес позиции ведомства Алексея Кудрина, ориентированного на выравнивание бюджетной обеспеченности регионов
Понятно, что большая часть предлагаемых командой Щедровицкого методов дублирует международный опыт. Но я уверена, России надо искать собственные новые идеи высвобождения потенциала регионов.
Философы-технологи, «учителя», «стратеги», часто заменяют профессионалов в окружении властной и коммерческой элиты регионов. Опасность в том, что внешнее интеллектуальное управление регионами вполне может быть заменено внешним психологическим управлением персоналиями, стоящими во главе этих регионов. А идеи пространственного развития, соответственно, имеют все перспективы перерасти в бизнес этих «внешних управляющих». Ведь в связи с кадровой неразборчивостью «передел первых лиц» в России уже давно стал намного более результативен, чем юридическая борьба за акции, паи и доли в компаниях.
* Наталья Чистякова:
- В 1994 г. в соавторстве с В.Ульяновым — Генеральным директором «Центра стратегии регионального развития Тюменской области» ( ныне главный федеральный инспектор по Тюменской области) издала аналитический материал «О содержании Концепции и Программы развития Тюменской области»l;
- в 1999 г. признана «Человеком 1998 года в области политики» по результатам общественного опроса проводимого средствами массовой информации «АиФ в Западной Сибири», «Тюменские известия», «Русское радио в Тюмени» о политическом рейтинге героев программы «Человек недели» за 1998 год.
- в 1993-1997 г.г. — заместитель Генерального директора «Центра стратегии регионального развития Тюменской области»;
- в 1997-1998 г.г. — начальник управления по связям с общественностью администрации Тюменской области;
- в 2000 г. — финалист конкурса «Кадры государственной службы нового поколения «Родина и Развитие», проводимого под эгидой полпреда Президента РФ в Приволжском федеральном округе С.Кириенко;
- в 2003-2005 гг. — руководитель тюменского представительства Ханты-Мансийского регионального отделения Академии социальных технологий и местного самоуправления.